Среди различных аксессуаров, без которых клинок японского меча катана считается полуфабрикатом, — рукоять, накладки, ножны и т.д., — несколько особняком стоит гарда — металлическая пластина, не дающая руке соскользнуть с рукояти на лезвие и в какой-то степени защищающая от ударов противника. Эта гарда по-японски называется цуба. А особенность ее определяется тем, что японские цуба стали объектом коллекционирования во многих странах мира.
Собирателей привлекает эта миниатюрная форма японского искусства огромным разнообразием форм, отделки, дизайна. История этих пластин насчитывает много лет, в их изготовлении участвовали многие именитые мастера.
Типичная цуба представляет собой металлическую пластину — железную или бронзовую — диаметром около 8 см с отверстием в центре для пропуска хвостовика клинка. Помимо защитной функции цуба была важна и потому, что своим весом смещала центр тяжести меча к руке, снижая напряжение в кисти, придавая оружию сбалансированность и силу удару.
Японские воины относились к своему оружию с большим пиететом, в цене были не только удобные и прочные, но и богато украшенные клинки. Мастера-оружейники изощрялись в придании мечу неповторимого декора. И это нашло отражение прежде всего в изысканности дизайна цубы.
Форму цубе придавали самую разную — круг, овал, квадрат, ромб. Наиболее типичными для церемониальных мечей были аоицуба — квадраты с закругленными углами. Со временем в поверхности цубы стали делать не одно отверстие (для хвостовика клинка), а два или три.
В одно из боковых отверстий вставляли небольшой острый нож кодзука, служивший для хозяйственных целей в походе, но пригодный и для метания, и чтобы метить трупы побежденных противников, втыкая его в поверженное тело, что позволяло после боя собрать трофеи, в другое вставляли когай — длинное шило, которым можно чинить сбрую или латы, но чаще всего его использовали для почесывания, так как в жарком и влажном климате под доспехами и шлемами начинался неимоверный зуд. Длинным острием когай можно было осторожно раздвинуть пластинки доспехов и дотянуться до зудящего места.
Наряду с этими функциональными отверстиями в железной пластине цубы стали пробивать сквозные дыры, образующие различные рисунки — изображения цветов, животных, птиц, богов, родового герба мон… Таким образом подобная цуба стала напоминать ажурное кружевное плетение.
Рисунки наносились на поверхность гарды различными методами. Иные мастера сначала покрывали пластину лаком, а потом расписывали ее красками. Другие специальными чеканами и штампами выбивали рисунок на металле. Третьи инкрустировали цубу декоративными накладками из другого металла — серебра, золота, бронзы, других сплавов.
Особенно тщательно отделывался ободок цубы. По его оформлению, гравировке, украшению можно было судить, мастер какой школы трудился над гардой. Впрочем, особо гадать не приходилось. Мастера с удовольствием и гордостью ставили свои клейма на эти изделия.
Самая древняя из сохранившихся до нашего времени цуба была изготовлена в период Нара (710-794). Дальнейшее развитие производство гард получило в периоды Камакура (1185-1333) и Муромати (1333-1568). Тогда производством этих деталей холодного оружия занимались те же кузнецы, которые ковали сами клинки. Это была как бы побочная ветвь общего промысла оружейников.
Но с XVII века изготовлением гард стали заниматься мастера, специализирующиеся исключительно на цубах. Это привело к настоящему расцвету этой отрасли ремесла, перешедшего в принципиально новое качество — в искусство. Новый стиль распространился из столицы на прилегающие провинции, на сёгунский Эдо и далее по всей стране. Мастерские по изготовлению гард для мечей появились в каждой провинции, в каждом призамковом городке от северной Акиты до юга Кюсю.
Причем каждый ремесленник вносил в это дело свою фантазию, выдумку, придуманную технологию. Конечно, были и наиболее известные, прославленные мастера. Так, общенациональной известностью пользовались мастерская Сёами, основанная в Киото, группа ремесленников Хэйандзё-дзоган, освоивших инкрустацию металлом.
Они искусно использовали палитру оттенков меди, которая при определенных добавках приобретала коричневый, красный или пурпурный оттенок. Добавка в сплав железного порошка придавала изделию легкий налет красного, черного или коричневого цветов.
Развитию этого необыкновенного искусства нанесли непоправимый урон реформы Мэйдзи второй половины XIX века. Изготовление и ношение холодного оружия были запрещены. Соответственно, остались без работы сотни мастеров, изготавливавших цубы. Некоторое время они перебивались мелкими металлическими поделками, но с течением времени их уникальное мастерство было утрачено.
Теперь с образцами этой оружейной миниатюры можно ознакомиться только в музеях или по коллекциям, собранным 1,5-2 столетия назад.

Как возникали японские "рю"

статья опубликована в журнале "Кэмпо"

В японских бу-дзюцу существовало огромное количество школ (рюха, рюги). По некоторым оценкам, к 1750 году в Японии оформилось около 9000 различных "рю", охватывавших практически все аспекты военного дела - от фехтования мечом до военной топографии и сигнализации ударами в гонг. Здесь, во избежание путаницы, следует особо подчеркнуть, что речь идет не о залах для занятий боевыми искусствами (додзё), а именно об особых технических и духовных традициях, характеризующихся наличием собственной теоретической доктрины и установленного технического арсенала, зафиксированного в специальных "каталогах" (мокуроку).

Очевидно, что создание новой школы воинского искусства - задача непростая. Это только сейчас во всем мире плодятся школы-однодневки, существующие до тех пор, пока их основатель жив или не перекрестился в иную веру. Даже на бескрайних просторах бывшего СССР мы с легкостью обнаружим несколько сотен "новоделок". Создатели их, вероятно, полагают, что они в чем-то обогнали своих соперников - старые школы боевых искусств, иначе чем объяснить такой творческий порыв? Конечно, программу обучения и собственные ката придумать не так уж сложно. Но вот как сохранить преемственность, как обеспечить передачу школы во времени? В этом плане показательна судьба "советской" школы каратэ "Сэнъэ". Когда-то полнокровная традиция с огромным числом приверженцев, с немалым количеством сильных бойцов, ныне она практически не существует. Мастера разбежались по другим направлениям - кто-то ушел в тхэквондо, кто-то в Косики каратэ, в Дайдодзюку, кик-боксинг и т.д. А те немногие, кто еще действуют под названием "Сэнъэ", изменили технику школы настолько, что занимавшиеся этим направлением десять лет назад не смогли бы ее узнать теперь. Подобная тенденция видна во всех странах Европы и Америки.

По-иному обстоит дело со школами японских бу-дзюцу. Несмотря на то, что пришли они из далекого феодального прошлого, несмотря на то, что подчас обучают вещам совершенно неприменимым в современной жизни - например, верховой езде в доспехах, стрельбе из лука с коня, фехтованию копьем и т.д., эти "рю" сумели сохраниться до наших дней и продолжают жить через 300, 400, а то и 500 лет после основания. Правда, за пределами Японии они, за редчайшими исключениями вроде Катори Синто-рю, Ягю Синкагэ-рю и некоторых школ дзю-дзюцу, практически неизвестны.

В чем причина такой живучести наследия феодализма? Только ли в приверженности японцев традициям? Пожалуй, нет. Если мы серьезно займемся изучением истории японских бу-дзюцу по старейшим работам, посвященным этой теме (созданным до 1867 года), например "Хонтё бугэй сёдэн" ("Малая передача о воинских искусствах нашей страны"), "Нихон тюко бу-дзюцу кэйфу ряку" ("Сокращение восстановленных генеалогий японских бу-дзюцу"), "Синсэн бу-дзюцу рюсо року" ("Заново отобранные записи об основателях школ бу-дзюцу") и др., мы обнаружим, что японская традиция отводит основателю школы боевого искусства гораздо более скромное место, чем можно ожидать. Здесь он не самостоятельный творец, создающий что-либо по своей воле. С точки зрения японцев, усердия в ежедневных утомительных тренировках, стремления познать все таинства воинского искусства, таланта и ума все же недостаточно, чтобы создать "рю".

Для японцев сотворение "рю" - это акт мистического единения с потусторонними высшими силами. При этом "Отец-основатель" - всего лишь транслятор того, тчо было открыто ему божеством или каким-то иным сверхъестественным существом. Именно поэтому названия многих школ бу-дзюцу начинаются словами тэнсин сёдэн - "правильная передача небесной истины". Таким образом, вся традиция "рю" как бы освящается высшими силами, и правильная передача ее становится священным долгом последователя. Может быть, именно в этом, да еще в колоссальном духовном импульсе, исходящем от Отца-основателя (ведь высшие силы входят в контакт только с достойными, с теми, кто отдает себя целиком поиску истины на Пути Воина) коренится живучесть традиции бу-дзюцу?

Создание новой школы бу-дзюцу означает добавление чего-то существенно важного уже имеющемуся, полученному от учителя. В секретном наставлении по школе Тогун-рю читаем: "Совершенства в военном искусстве достигаешь тогда, когда получив знание от учителя, удаляешься от него на основе того, что постиг сам. Должно знать, что главное - собственное нововведение". Каким же образом происходит постижение "нового", о каком опыте идет здесь речь?

Издревле японские воины удалялись для моления и аскетической практики в синтоистские святилища, где после долгого духовного подвига обретали Знание мистическим образом - либо во сне, либо от неизвестно откуда являвшегося необычайного существа. Особым почетом исстари пользовались храмы Касима и Катори, посвященные двум воинским божествам, соответственно Такэмикадзути-но микото и Фуцунуси-но микото. Считалось, что именно эти божества обладали наибольшей чудодейственной силой.

Именно с храмом Касима предания связывают зарождение древнейшей школы фехтования мечом Касима-но синдэн ("Божественная передача храма Касима"), или Касима-но тати ("Меч храма Касима"). По легенде, она была создана Кунинацу-но Махито, потомком божества Кунинацу-но Осика-но миокто, которое, в свою очередь, было потомком одного из важнейших божеств синтоизма Амэ-но коянэ-но микото. Произошло это, якобы, в период правления императора Нинтоку (традиционные даты правления 313-399 гг. н.э.). В то время Кунинацу-но Махито воздвиг синтоистский алтарь на песчанном холме красного цвета в Касима и предавался молениям божеству Такэмикадзути-но микото. Результатом этих самоотверженных молений стало создание системы фехтования, в которую вошли приемы обращения с мечом, дарованные, якобы, непосредственно Такэмикадзути-но микото, и которую Кунинацу-но Махито назвал Симмё-кэн - "Чудесный меч". Впоследствии эта школа передавалась в семье Урабэ - роде настоятелей храма Касима.

Иидзаса Тёисай Иэнао, основатель древнейшей из дошедших до наших дней школ бу-дзюцу Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю, также создал свое "рю" после обретения собственного мистического опыта. Его первым учителем был некий Кабуто Осакабэ Сёхо. Уже в пожилом возрасте Иидзаса расстался со своей семьей и учениками, стал отшельником и поселился в Умэкияма, неподалеку от Катори-дзингу. Однажды в период его отшельничества один из наиболее преданных учеников вымыл своего коня в ручье, протекавшем поблизости от святилища Катори. Через некоторое время этот конь стал испытывать сильные боли и вскоре издох. Иидзаса же подивился невероятной силе божества Фуцунуси-но микото, которой он приписал смерть коня. Согласно преданию, в результате этого события Иэнао обрел духовную интуицию.

В возрасте 60 лет Иэнао принл решение отслужить непрерывную тысяячедневную службу в храме Катори. В это время он выполнял различные очистительные обряды и предавался тренировкам в бу-дзюцу, проходивших в необычайно суровом режиме. Как утверждают легенды, именно в этот период духовной аскезы Иидзасу посетило видение бога Фуцунуси-но микото. Это могущественное божество явилось перед мастером в образе мальчика, восседающего на ветви старой сливы, около которой тот тренировался. Мальчик вручил Иидзасе книгу "Хэйхо-синсё" ("Божественное писание о совершенстве в военном деле") и сказал ему: "Ты будешь великим учителем всех фехтовальщиков поднебесной". После этого случая Иидзаса основал школу Тэнсин Сёдэн Катори Синто-рю. В "Ходзё Соун ки" ("Записи о Ходзё Соуне") мы читаем: "Искусство школы Синто-рю - это искусство меча (то-дзюцу), которое было даровано Тёисаю божествами Касима и Катори. Поэтому в наставлениях о нем говорится "правильная передача небесной истины" (тэнсин сёдэн). Что касается тэнсинсё, то можно сказать, что это обозначает принадлежность обоим богам". Интересно, что официальная генеалогия Катори Синто-рю начинается не с Иидзасы Тёисая Иэнао, а с тэнсинсё.

Жизнь основателя другой крупной школы бу-дзюцу, дзэнского монаха Дзиона, согласно источникам, была не менее наполнена чудесными событиями. Дзион был сыном Сома Сиродзаэмон-но дзё Тадаси-гэ. Когда его отца убили враги, кормилица увезла его с собой и спрятала в селе Имаядо провинции Мусаси. В 7 лет Дзион-мальчик неожиданно повстречал святого Фудзисаву-сёнине из провинции Сагами, принял имя Нэн Ами и, чтобы отомстить врагам отца, стал изучать у него фехтование мечом. В возрасте 10 лет на горе Курама (неподалеку от Киото) Ами повстречал некоего чужеземца (идзин), который научил его магии. В 16 лет в Камакуре он получил посвящение в секреты кэн-дзюцу от монаха Синсо из монастыря Дзюфуку-дзи, что находился в провинции Сагами. Когда ему было 18 лет, Дзион затворился в храме Анраку-дзи провинции Цукуси и стал молиться божеству Удо-гонгэн, и наконец в одну из ночей Удо-гонгэн явился ему во сне и передал все секреты кэн-дзюцу. По сообщениям источников, произошло это в 5 месяце 1-го года Оан (1368г.).

О божественном откровении говорится в биографиях многих других мастеров бу-дзюцу. Так Айсу Икосай в возрасте 36 лет затворился в пещере Удо в Никко на острове Кюсю, где на протяжении многих дней предавался молитвам. На рассвете дня окончания аскезы ему явилось местное божество (ками) в облике обезьяны и раскрыло секреты воинского искусства. Ками также вручило Икосаю тайную рукопись, в которой описывались принципы бу-дзюцу. После этого события мастер открыл собственную школу меча и назвал ее Кагэ-рю.

Хаясидзаки Дзинсукэ Сигэнобу, легендарный создатель иай-дзюцу, постиг преимущества меча с длинной рукоятью в период интенсивных молений божеству Хаясидзаки-мёдзин. Этот список можно было бы продолжать до бесконечности.

Основание новой школы в японской традиции всегда связано с контактом именно с богами. Знание могло быть получено и от более земного существа, которого предания нередко называют "идзин". Пример - приведенная выше биография Дзиона. Слово "идзин" обычно обозначает иностранца, однако иероглиф "и" имеет не только значение "другой, отличный, чуждый", но и "странный, ненормальный, исключительный". Таким образом, слово "идзин" можно понимать как обозначение какого-то необыкновенного человека, обладающего сверхъестественными возможностями. Таковыми в японских легендах обычно предстают горные отшельники-ямабуси, буддийские монахи, являющиеся неизвестно откуда, седовласые старцы. Так в книге "Бугэй хасири-мавари" ("О боевых искусствах") рассказывается, как Такэноути Хисамори, предававшийся голодной аскезе в горной глуши Санномия, на 37-й день подвижничества получил наставление о приемах больбы от таинственного ямабуси, явившегося "из ниоткуда", обрел просветление и создал школу Такэноути-рю когусоку (1532г.).

Излюбленными трансляторами высшего знания о воинском искусстве в японской традиции являются мифические создания тэнгу - "небесные лисицы", обитающие в горах, имеющие тело человека, длинный красный нос или клюв, птичьи крылья, владеющие магией и боевым искусством. Народное сознание прочно связывало тэнгу с ямабуси. На многих старинных изображениях "небесные лисицы" облачены в одеяния отшельников с характерной шапочкой-токин на голове. В литературных источниках слова "тэнгу" и "ямабуси" зачастую используются почти как синонимы. А "Интоку Тайхэйки" ("Повесть о темной добродетели и великом мире") вообще оперирует единым термином "тэнгу-ямабуси".

Самой известной легендой о передаче тэнгу своих секретов боевых искусств конечно же является предание об ученичестве великого полководца XII века Минамото Ёсицунэ на горе Курама, изложенное во многих текстах. Согласно ему, тэнгу обучили Ёсицунэ приемам фехтования мечом, боевым веером и... чайником для кипячения воды.

Завершая разговор о тэнгу, добавим, что огрромное количество наставлений по бу-дзюцу проиллюстрировано их изображениями. Кроме того, некоторые тексты по боевым искусствам построены как ответы тэнгу на вопросы благочестивого самурая, например "Тэнгу гэйдзюцу рон" ("Рассуждения тэнгу о [воинском] искусстве"), входящий в золотой фонд японской литературы по бу-дзюцу.

Особое место в преданих о постижении бу-дзюцу занимают эпизоды, связанные с практикой дзэнской медитации. Вот, например, что рассказывается о создателе школы кэн-дзюцу Мугай-рю Цудзи Гэттане Сукэмоти. Сукэмоти начал изучать бу-дзюцу еще в детстве, и к 26 годам под руководством известного наставника Ямагути Бокусинсая овладел школой кэн-дзюцу Ямагути-рю. После этого он отправился в "воинское странствие" (муся-сюгё), обошел на своих двоих почти всю Японию, повсюду сражаясь с мастерами разных школ, а потом обосновался в Эдо, где открыл собственное додзё. Будучи уже известным наставником со многими учениками, Цудзи Сукэмоти вдруг почувствовал, что его знания еще далеки от полноты. Тогда он вновь отправился в трехгодичное муся-сюгё в надежде встретить кого-нибудь, кто смог бы передать ему сокровенную сущность искусства меча. На протяжении трех лет он со всей страстью предавался тренировкам в бу-дзюцу, стал учеником дзэнского монаха Сэкитан-осё из монастыря Мафукюко-дзи. После долгих медитаций и практики коанов он однажды получил от своего наставника буддийское стихотворение (гатху), которое гласило:

Закон в действительности не во вне,
Небо и земля обретают целомудрие,
Получаешь, будто (ветер) обдувает волосы,
Движения молоды, а сиянье чисто.

Прочитав эту гатху, Цудзи обрел просветление, в одно мгновение постиг таинство бу-дзюцу, принял имя Мугай, позаимствовав его из стихотворения наставника ("мугай" значит "не во вне") и впоследствии основал школу Мугай-рю.

Аналогичные истории существуют о многих других мастерах бу-дзюцу, например о Тэраде Гороэмоне, основателе школы Тэнсин-дэн Итто-рю, получившим наставление от святого отца Торэя, о Харигая Сэкиуне, основателе знаменитой школы Мудзю синкэн-рю, насквозь пропитанной духом Дзэн-буддизма, о великом Миямото Мусаси и его наставнике, преподобном Сюндзане из монастыря Тайсё-дзи. Легенда гласит, что основатель школы Тогун синто-рю Яно Сагоэмон постиг сокровенные секреты кэн-дзюцу после того, как во сне побеседовал с дзэнским монахом, передавшим ему 3 стиха.

Ко всем этим легендам можно относиться по-разному. Нужно сказать, что даже в самой Японии большинство исследователей к сообщениям о контактах патриархов бу-дзюцу с божествами, тэнгу и прочими чудищами относятся скептически, считая такие сообщения простыми рекламными выдумками. Но хотелось бы отметить два момента.

Во-первых, легенды о божественных откровениях - часть японской традиции воинских искусств. И они, вне всякого сомнения, формируют особый духовный ореол, окружающий бу-дзюцу, определяют отношение к ним со стороны современных приверженцев, всеми силами стремящихся сохранить традиционные школы и передать их потомкам в неизменном виде.

Во-вторых, я бы отметил постоянные указания легенд на то, что божественное откровение приходит только тогда, когда человек всецело посвящает себя познанию воинского искусства, когда накал его страсти достигает невероятной высоты. Только в таком состоянии становится возможным прорыв в иной мир (подключение к неисчерпаемым резервам собственного разума и окружающей нас живой Вселенной). Такое бывает не только в бу-дзюцу. Вспомним хотя бы всем известного Менделеева с его таблицей химических элементов, пришедшей к нему во сне после долгих тщетных поисков.

По-видимому, когда концентрация человека на чем-то одном достигает своего пика, в дело включаются такие скрытые возможности психики, что истина, незаметно выкристаллизовавшись где-то в тайниках сознания, вдруг приходит как вспышка молнии в ночной тьме. Но, похоже, эта вспышка случается лишь под влиянием какого-то толчка извне, меняющего видение окружающего мира.

В этой связи хотелось бы рассказать об уникальном в богатой истории японских бу-дзюцу случае. Миура Гэнъэмон Масатамэ вошел в историю бу-дзюцу как обладатель абсолютного большинства мастерских сертификатов. Согласно источникам, он в совершенстве овладел 18(!) школами бу-дзюцу: Итто-рю, Ямагути-рю, Тода-рю, Син-рю, Ёсиока-рю, Гандзи-рю, Дзиган-рю, Синкагэ-рю, Синсин-рю, Кураама-рю, Тогун-рю, Мусаси-рю, Имаэда-рю, Асаяма итидэн-рю, Ёсин-рю, Инадзума-рю, Бокудэн-рю и Дзуйхэн-рю. Однако потратив почти всю свою жизнь на овладение этими школами, Миура так и не обрел покоя. Дело в том, что при сравнении доктрин разных "рю" вдруг вскрылась их абсолютная несовместимость и противоречивость. "Где же истина?" - вновь и вновь спрашивал себя Миура. Многие годы этот вопрос мучил его. И вот однажды, когда пожилой мастер лег прикорнуть, ему пригрезился огромный кит, усеянный цветами, который вдруг издал странный рев, заставивший самурая проснуться. В тот самый момент его внезапно посетило озарение, ксе стало на свои места, тело обрело абсолютную свободу движения, а сокровенная сущность бу-дзюцу стала очевидной. Вскоре после этого события Миура основал собственную школу, которая получила название Муган-рю и воплотила в себе истину, выношенную за многие годы поисков и мучений. Произошло этов 23-й день 10-месяца 1683 года.

А.М.Горбылёв

Юрий Сенчуков о жёстких методах тренировок:

.... Драться можно и драться нужно. Но нужно четко знать, когда и как. Я сам в свое время "тренировался" только постоянными спаррингами с кем попало. А Пак все качал головой и говорил: "Юра, если так тренироваться - до мастерства не доживешь". И лепил мне примочки на отбитые голени…. А ведь он прав был, - думаю я всего лишь через каких-то восемь лет. Ох, прав….

Если же говорить чисто формально, то возразить мне вообще-то опять нечего: "путь через кровь" есть и является законной частью многих методик обучения. Так поступают многие школы. Инструктор, конечно же, вправе применять те методы, которые считает необходимыми, и изменять свою методику, ставя что-то вперед, а что-то оставляя на потом. Но обычно все-таки соблюдаются следующие условия:

1. Ученики, проходящие "через кровь" должны быть достаточно опытными, - то есть, должна быть гарантия, что они изучили базовые техники настолько хорошо, что будут способны не терять форму движения во время стресса. Иначе возможны искажения техники или даже полный отказ от каких-либо ее элементов - причем по причинам, вовсе не связанным с реальной необходимостью, - а именно по психологическим мотивам. Из-за страха, в частности. И в результате, если человек будет лишен "стадной" психологической поддержки, он вполне может оплошать.

2. Ученики должны быть проверенными - то есть, должны быть хоть какие-то гарантии от излишнего риска. В условиях стресса возрастает возможность нервных срывов, вспышек неконтролируемой агрессии, вероятность случайных попаданий и повреждений, от тяжелых до фатальных. На такое "занятие" идут обычно все-таки не "ботаники", а физически развитые люди, - а это значит, что и удар у них уже не слабый, даже если они впервые услышали слово "спарринг". Опасность ситуации заключается в том, что они могут вас искалечить или убить даже того не желая, СЛУЧАЙНО, причем вы в силу отсутствия технической базы можете этому даже помочь (встречное движение, отсутствие навыков защиты и т.п.) Кстати, то, что на таком занятии этот самый "крестьянский сын" сломает кому то ребра, еще не гарантирует того, что он СУМЕЕТ это сделать специально, если будет такая необходимость. При отсутствии технических навыков это было и останется лотереей.

3. Если же "ученику" все равно, как драться, лишь бы драться - тогда проблем нет. В стандартной лестнице поясов (при традиционном обучении) этому этапу обычно соответствовал красный пояс, - если вы помните, последний перед черным. Но никак не белый - с первых же тренировок. Поскольку в этом случае в такую школу, конечно же, могут прийти достаточно подготовленные (кем-то другим) бойцы, но это не подготовка, а ОТБОР. С моей точки зрения это нечестно. И о каком-то стиле в этом случае будет говорить трудно. Тем не менее, так делали и делают, опять же, многие - например, Ояма, Белов, и многие другие. Опять же - что человеку надо: кого-то учить или как можно скорее раскрутить свою "марку". И что "ученику" надо: научиться - или раскрутить какого-то дядю ценой своих выбитых зубов. Хотя для последнего тоже могут быть разные способы. Кадочникову, например, для этого вообще никого по морде бить не приходилось.

4. Чтобы так преподавать, нужно иметь гарантии стопроцентной "отмазки", потому, опять же, что на занятия или семинар может попасть энтузиаст с больной печенью или почками, психически ненормальный человек, или тот же "ботаник", решившийся на отчаянный рывок в крутость. Даже если вам не жалко тех, кто покалечится или помрет (возможно, потом), или продолжит "тренировку" на улице - подумайте о возможном вызове в суд из-за сломанного пальца или выбитого зуба. Потому что лучше уж пусть это будет зуб, чем глаз, или мозги.

5. Хорошо, когда ты настолько уверен в себе, что берешься воспитывать это такими методами. Но ГАРАНТИРОВАТЬ ученикам при таком способе можно только фонари и шишки, которые у них будут в любом случае, независимо от результатов - а вот все остальное, в том числе и уверенность, может даже вообще пропасть вместе с желанием вообще заниматься - и это, учитывая вышесказанное, еще не самый худший вариант.

Если эти причины не кажутся вам объективными, а опасения и сомнения - достаточно обоснованными, - что ж, воля ваша. Кости ваши, здоровье ваше. И деньги ваши. И жизнь ваша. Все ваше - и делайте с ними, что вам угодно.

А вот мое мнение - мое. И взялось оно не с потолка. У меня для этого вполне достаточно личного опыта.

На этом - и об этом - все.

ЮЮ.

www.sasory-kan.nm.ru                              

 со всеми комментариями, вопросами и предложениями обращайтесь      davidovskij@yandex.ru